Земные пути - Страница 86

Всесильным богам лишь кажется, что они одержали победу, на самом деле победил связанный Ист. Иначе почему он остаётся здесь, а всемогущие бегут?

Пастухи, гортанно крича, заворачивали стада к бурлящему источнику, чтобы истомившийся скот мог напиться. Мычание и дробное взмекивание разносилось далеко окрест. Животные торопливо пили и шли дальше, понукаемые пастырями и подгоняемые лохматыми псами. Воды двух источников давно перемешались и были безнадёжно загажены скотским навозом и поднявшейся со дна мутью. Никогда больше в этом мире правда и ложь не будут жить по раздельности, во всякой правде останется привкус лжи, всякая ложь начнёт отдавать истиной. Оба волшебных дерева, срубленные, валялись на земле. Им достаточно было оказаться рядом — и неуязвимые прежде стволы поддались топору. Ещё немного, и на месте чудесных дерев заполыхает костёр. Бессмертные не желали оставлять в проклятом мире ничего.

Фирн дер Наст с обнажённым мечом и незнакомый Исту желтокожий маг с изгибистым крисом в руках охраняли срубленные деревья, ибо даже поверженные они внушали страх. Страшны не сами деревья, страшно, что девственно невежественные люди, избранные богами, вкусят запретного плода. Кто здесь воистину невежествен, так это боги! Зараза уже проникла в новый мир вместе с козой, трясущей набрякшим выменем, шерстяной накидкой, бронзовым ножом. Вместе с людьми, что покуда умеют лишь верить, но когда-нибудь неизбежно начнут думать.

С первой повозкой в страну обетованную явилось колесо, а для прогресса этого вполне достаточно. Огонь, колесо и обрывок шкуры на чреслах — Хийси говорил, что большего для гибели магического мира не нужно.

Широко распахнутые ворота принимали всех. Уходили люди и звери, бежали боги и колдуны. В мир иной уходила магия. Боги, грозные в своей неподвижности, возвышались над людским потоком. Меднобородый Гунгурд, Амрита, юная и в эту минуту нечеловечески прекрасная, Мокрида, со строгим рачительным взором, двуликие братья Нот и Зефир, неукротимый Басейн, веру в которого Ист едва не уничтожил, назвав в честь повелителя морей корыто для купания в жаркий день. Был здесь и тугоумный Фран, который, казалось, заснул даже в эту минуту, и недобрый Жель, почему-то считавшийся покровителем стад. Они стояли, могучие победители, открывшие дорогу в новый мир, возвышаясь до самого неба, и один только Ист видел их настоящий облик: кучку перетрусивших, жмущихся друг к другу людишек, и даже не людишек, а ничтожных, жалких богов, бегущих из отринувшего их мира.

Люди и стада прошли, наступила очередь магов. Их было совсем немного — сотни полторы, тех, кто перестал быть человеком, но не сумел добиться бессмертия. Сейчас они были горды, каждый излучал силу и довольство, лишь в дер Насте чувствовалась какая-то тревога. Неожиданно дер Наст шагнул вперёд и, глядя в лицо Исту, громко произнёс:

— Ты всегда был моим врагом, но сейчс я беру назад обидные слова, что вырвались у меня когда-то. Ты жил и умер, как полагается повелителю мечей. Тебя будут проклинать, но никто не обвинит в трусости.

— Спасибо на добром слове. — Ист кивнул.

Дер Наст вбросил меч в ножны и первым направился к ждущему проходу. Ист молча смотрел ему вслед. Несладко придётся бывшему кёнигу в новой жизни. Боги не умеют забывать, и самовольному чародею ещё не раз помянут сегодняшнюю выходку.

По толпе чародеев прошла дрожь, словно единое существо вдруг поёжилось испуганно. Кто-то закричал, желтокожий воитель вновь выхватил свой крис, как бы собираясь ринуться в битву, но вместо того, расталкивая более тщедушных собратьев, помчался к проходу. В одну минуту торжественный порядок был разрушен. Уже не повелители сущего, а смертельно перепуганные человечки, забыв обо всём, стремились первыми прорваться в ворота. Ист прислушался и который раз за этот день злорадно рассмеялся. Он услышал сочные шлепки, тяжёлое пыхтение и бессмысленную скороговорку бредущей катаблефы. Как он мог забыть, ведь не все боги участвовали в облаве на мятежника! Есть ещё один бог, добившийся всемогущества меньше месяца назад, и сейчас он спешит сюда, чтобы задать свой извечный вопрос, на который ему никто не смеет ответить.

Теперь бежали все, даже ожиревший Фран беспокойно заворочался и потопал к спасительному проходу. Конечно, катаблефа не могла так просто прервать его сонное существование, но вряд ли даже Фран сумел бы уснуть рядом с таким соседом. А убить бессмертную катаблефу? Конечно, убить можно кого угодно, если знаешь, как это делать. Но подобный опыт даётся только с риском для своей жизни, которую очень не хочется терять.

Боги бежали. Один лишь Гунгурд задержался на мгновение, чтобы послать давно заготовленную молнию в переплетение срубленных веток. Деревья полыхнули разом, жадное пламя метнулось ввысь. Сладко запахло печёными яблоками. Вот и ещё один шаг к новому миру; с этой минуты никакое знание не будет даровано людям за просто так, всякий шаг по пути ненавистного прогресса придётся оплачивать долгими трудами. Ист мысленно кивнул: это справедливо, так и должно быть в правильном мире.

Студенистое чадо Роксаланы, пыхтя и постанывая, показалось на тропе. Ничего не скажешь, это действительно был бог! Бессмысленно могучий, неосознанно жестокий, ненужный даже себе самому… в нём оставалось лишь одно человеческое чувство, которое успело сделать несчастной даже эту, казалось бы, безмысленную кучу плоти.

— Где моя мама? — произнёс скрипучий голосок.

Ист дёрнулся и, чувствуя, как впилась в тело проклятая цепочка, заорал: